Пятую ночь ей снится кровавый крест,
Терни и гвозди, смерть в человечий рост.
«Может быть, это не просто, а Божий жест», — думает, —
«То есть, такой своеобразный мост,
Чтобы спастись, а то мне не хватит мест в теплом Раю».
(Здесь вспоминает про пост и обещает больше вообще не есть).

В эту субботу ей совесть позволит пить
(Ровно пол-литра, ради «про все забудь»),
Ночью она захочет поговорить,
Будет шептать что-то вроде:
«Ну кто-нибудь, намекните этой дуре, куда пилить,
Или направьте, выведите на путь».

Март близоруко щурится, денег нет,
Бра угрожает скоро взорвать сто ватт.
Ей бы идти по улице — быть весне,
Чтобы апрель был лучист, непорочен, свят,
Боже, помилуй,
Тебе всё равно видней,
Ты никогда не бывал перед ней виноват.

Пятую ночь ей снится Иерусалим,
Зелень Голгофы, звёзды и Вифлеем.
Жизнь в этом городе — это какой-то лимб,
Он состоит из одних бесконечных проблем,
Боже, помилуй,
Ты ею ведь так любим,
Ты — самая лучшая из всех ее теорем,
Недоказуем, невоспроизводим,

Господи!
Пусть все дороги её приведут в Твой Рим. ©