Свою биографию Джим знал как никто другой, родился, жил, присутствовал, привлекался, мать Вайнона, отец Джордж. Брат, на этой строке он все-таки вздрогнул, брата давно уже нет. «Пока, Сэмми». Джим перечитывал строчки снова и снова, стараясь выкинуть из головы чертов процесс «Кобаяши Мару», но память всегда была слишком сложной для управления, он так же не мог выкинуть из головы слова матери об отце, прокручивая их в голове снова и снова. Как теперь не мог выкинуть слова Спока о Джордже, они, как навязчивая идея зудели в голову и разъедали изнутри, подобно кислоте, разъедающей кожу. Что-то горело внутри, что-то хрупкое, давно утерянное, что Джим стремился пропить, перетряхнуть, выдернуть из себя.
- Ты давно умер, - прошептал он тихонько себе под нос, подгружая фотографии отца на падд. У Джима было мало времени, очень мало времени, Энтерпрайз уходил в космос без него, потому что Спок, хотя нет, эту мысль он думать не будет. Не будет воскрешать в своей памяти хмурое лицо вулканца и его брови в разлет. Нет. Не сейчас.
Джим переправлял документы кадета, принятого на службу в инженерный. Это было незаконно, это грозило судом и потерей карьеры в Звездном флоте, это того стоило. Космос и Энтерпрайз, в тени которой он вырос, они того стоили. И Джим сидя на больничной койке, после уколов Боунза исправлял данные кадета, который скорей всего еще не скоро очнется после своей попойки.
- Пара дат, фото и готово, - бормотал он, перестраивая документ так, как было необходимо.
Быть сыном героя было почетно, быть сыном мертвого героя было больно. Больно было в детстве, больно было всегда. И Джим смирился с тем, что отец не привнес в его жизнь ничего хорошего, он смирился с тем, что в его жизни были темные времена и времена, которые заставляли содрогаться от кошмаров, времена еще темнее темного. Как бы смешно оно не звучало.
- Ты мертв. – Он удалял фотографии Джорджа из своей анкеты, как будто пытался стереть всю информацию о нем из самого себя. Истории матери всегда звучали неправдоподобно, истории Сэма тоже, Джим не знал человека по имени Джордж Кирк, для него он был мертвым героем, который никогда не улыбался ему, который не смеялся вместе с ним и не играл в бейсбол, для него он был даже не отцом, только именем, графой в данных. Но почему-то его нужно было любить, почему-то ему нужно было быть не хуже Джорджа, и даже Крис требовал этого. Даже Крис.
Джим скрипнул зубами, настолько крепко он их сжал.
Он может быть и был не хуже отца, он может быть оправдал бы надежды, если бы ему не было слишком больно, для того чтобы что-то превосходить. Сломать «Кобаяши» было не просто, но он справился – это не оценили, учиться опережая программу было не просто, - но и это осталось за кадром, он всегда не дотягивал. Поэтому, наверное, он сейчас ломал свою жизнь своими руками, стараясь не сильно психовать при этом.
Подменить данные оказалось до смешного просто. Потому что в экипаже было очень много человек, потому что не всегда все проверялось досконально, потому что ситуация была чрезвычайной и много еще потому. У Джим в общем-то были свои оправдания на эту тему, но их некому было слушать.

Он жил в каюте с инженерами, ходил в столовую и старался не попадать на глаза капитану и командному составу. Наверное, надо было поступить по-другому, наверное, надо было прийти и сказать, как оно есть на самом деле. Джим усмехнулся, но у него всегда были проблемы с простыми путями.
- Доброе утро, парень.
Он кивал знакомым, уворачивался от тяжелой руки сб-шника и проскальзывал обратно в инженерный отсек. Здесь всегда находилась работа, здесь можно было не думать и не представлять какого это, быть на мостике и управлять этой малышкой. Здесь можно было увидеть сердце корабля, сердце Энтерпрайз, которую Джим обожал до последнего винтика. Здесь было тихо, как правило, и информация до них доходила последней.
То, что у них была какая-то политическая задача в этой системе Джим слышал от кого-то в желтой форме, то что капитан вынужден был спуститься на планету, Джим знал от Марти, который был в транспортаторной в тот момент. О том, что что-то пошло не так, Джим узнал от всполошенного Роберта, который был в срочном порядке вызван на мостик или куда его там вызывали.
С этого момента можно считать, что размеренная жизнь на корабле дала сбой.
Для паники не было никаких поводов, серьезно, абсолютно никаких. Но Джим крепко вцепился в поручень руками и старался удержаться и не заорать. Беспокойство было где-то внутри, оно крепло с каждой минутой отсутствия капитана.
У Джима был отец, но назвать таковым он мог совершенно не того человека, который был отмечен в графе о его рождении. У него была его фамилия, его черты лица, его глаза, но у него никогда не было Джорджа. Зато был Крис Пайк.
- Говорят капитан попал в засаду.
- Не, говорят, что он мертв.
- Или потерял связь.
- Или мертв?
Джим прислушивался к разговорам вокруг себя и старался глубоко дышать, не поддаваться панике, не встревать в разговоры. До своей каюты он добрался довольно быстро, хотя смена еще не закончилась, и ему скорей всего впаяют выговор. Это было такой ерундой. Все было ерундой.
Он сдернул с себя красную форменку и тряхнул головой.
- Так, соберись парень, сейчас нужно думать и думать быстрей.
У него было мало шансов чем-то помочь из инженерного, еще меньше шансов помочь было с мостика. Но выбора Джим сам себе не оставил. [icon]http://i.imgur.com/WrJzGMv.png[/icon][status]always[/status][sign]-----[/sign]