Retrocross |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Retrocross » Final Cut » The world is yours, baby
[icon]http://savepic.su/7263533.jpg[/icon][nick]Lester Grimes[/nick][status]All Blues[/status]
Ty Taylor - The World Is Yours
The world is yours, baby |
RICHIE FINESTRA, LESTER GRIMES |
Нью-Йорк. 60-е. Тернистый путь в кулуары музыкального бизнеса для начинающего блюзмена и его менеджера лежит через множественные препятствия. Преимущественно финансового толка.
Отредактировано Arthur Shelby (15.05.2016 18:33:45)
[icon]http://sg.uploads.ru/t/gfAKs.jpg[/icon][nick]Richie Finestra[/nick][status]You talk, I do[/status]
Прежде чем раскурить сигарету в просторной комнате унылого желтого цвета стен, Ричи Финеста имел самое косвенное отношение к музыкальной индустрии. Его участие в формировании культуры страны и мира в целом, сводилось к протиранию барных столов третьесортных заведений, в обыкновенной привычке знать исполнителей из-под полы, в самых нелицеприятных видах. И говоря о "нелицеприятных", я имею ввиду весь спектр: от униженных и оскорбленных непризнанием таланта до брошенных в туалете в собственной блевотине, с перетянутой жгутом рукой. До сих пор Ричи, как вспомогательный инструмент, в самой интимной близости к музыке оставался наблюдателем со стороны, вдыхая легкими пульсирующую энергию едва заметной рядовой единице затерянной легенды.
Широкое кресло комфортно выдерживало итальянскую задницу, пока Ричи закинув ногу на ногу через широкий стол из второсортного дерева убедительно глядел в лицо переменам. В настоящий год он планировал полностью перестроить свои отношения с музыкой и из наивной юной позиции любителя перейти в беспринципную профессиональную. Наконец-то стать законодателем, донести врожденное чутье в иные уши и сердца, при этом нажив солидный капитал. Деньги должны были течь в карманы рекой, девки, весь рок-н-ролл как он есть. Тем более, что кроме подвешенного языка и хорошего слуха, в соседнем кресле справа сидел Лестер Грэймс - лояльное начало, полное отеческого символизма. Всего-лишь четвертая безрезультатная неделя поиска талантливого исполнителя и его неопытного менеджера, а они уже, не в полную силу нарядные, побывали в двух кабинетах музыкальных продюсеров. Гигантизм единственного шага к успеху сегодня облачили в клетку, сальными волосами и редкими усами под широким уродливым носом. Арчибальд Мусти не курил, отказался от виски в качестве комплимента и судя по нависшему над линолеумом брюху врядли согласился бы на рандеву в ночной клуб для разминки ниже пояса. Вот уже десять минут продюсер заливал строптивым слушателям о смехотворности их предложения. О том, как современность требует безудержного драйва, стремится к вершине вседозволенности и свободы, а не тромбозу в блюзе, даже хорошем блюзе. Что он мог понимать, потный кабинетный крот, о высшем благословении?
- ... ты мне хочешь всунуть, провиснет на последних позициях и заглохнет. Мне не нужен второй Скотт Уокер, - make it easy on yourself, man, - понимаешь? Фанк, синкопа! Не надо Ричи, - Арч закинул руку за голову и поджал губу, насколько смог, - стены не для звука.
- Я говорю тебе о чистом звуке, о музыке, пробирающей до костей и..., - Мусти промычал что-то невнятное, перебив на порядок ниже сидящего Финестра. Срать он хотел на безупречное чувство ритма черных, на африканскую генетическую музыкальность, их живой вокал. - В каждом доме Арч, ритм-эн-блюз.
Нет. Продюсер продолжал вталкивать о том, как коммерчески может пойти навстречу, записать пластинку, не больше, подкладывал договора на одну и другую сторону, страницами-томами. Воображение Ричи, подогреваемое горячим темпераментом, подкидывало универсальное решение проблемы: сняться с места, потянуть Арчибальда за песочный галстук и затолкать всю эту писанину ему в глотку, кулаками, пальцами поплотнее, залить водой из стакана на столе и снова заталкивать до удушья договоры, ублюдок хренов. Калека вкуса, инвалид стиля. Тупой жирный кусок дерьма.
Финестра затушил сигарету в пепельнице и встал поближе к Мусти, едва ли не разглаживая ему галстук, за который мечтал уронить поганый портрет продюсера в линолеум.
- Слушай, Арч, расслабься. Я понимаю, понимаю, - Ричи старался говорить размеренно, не быстро, - давай просто не будем спешить. Ты послушаешь Лестера, да? Эй, Лестер. Он же выступает завтра в..., - менеджер защелкал пальцами, глядя на Греймса, уже втянутого во что-то невнятное, - в клубе "Wah-Wah", точно.
Две пары глаз уставились на афроамериканца.
Отредактировано Victor Frankenstein (19.05.2016 16:20:08)
[icon]http://savepic.su/7263533.jpg[/icon][nick]Lester Grimes[/nick][status]All Blues[/status]Вплоть до знакомства с Ричи, Лестер, как и полагается дарованию музыкальному, ни черта не понимал в том, как музыка попадает на винил, держа в своей голове скупые, больше занятные, чем полезные знания. По обложкам пластинок он, к примеру, мог судить, что Флойд Диксон записывался на Модерн Рекордс, а Чарли Браун на Алладине. По каким-то слухам и пережевываемым в прессе фактам было понятно, что Би Би Кинга и Хаулин Вулфа на старте карьеры сохранял для магазинных полок и грядущих поколений белый мистер Сэм Филлипс, пока не купил, а потом и не продал самого Элвиса. При этом слухи были слухами, а история историей. И Граймса более-менее устраивал его ресторанный успех со скромным желанием быть когда-то услышанным, пока он не напоролся на этого красноречивого итальянского черта, соблазнившего его попробовать стать частью истории самому.
История начала активно сопротивляться новым лицам.
Лестер все детство слышал блюз с берегов Миссисипи и болот Луизианы, слышал его грудные, тягучие субдоминанты из Мемфиса и задорные, почти свинговые, шаффлы с Техаса и Калифорнии - там эта музыка и весь богатый выводок её детей, были естественными, логичными для сохранения в веках. Но это все вершилось далеко от Нью-Йорка, и совершенно непонятно было, как оно должно переместиться сюда, на восточное побережье. Наполненное итальянскими мафиози напополам с клерками Уолл-Стрит Большое Яблоко мало того, что не лучилось гостеприимством к черным - к тому моменту, как Ричи с Лестером решили занять свою нишу в музыкальном бизнесе, Эд Салливан уже встретил с распростертыми объятиями четверку заокеанских парней в костюмах, покорявших девичьи сердца легкими мотивчиками и текстами о желании подержаться за ручки. Об этой четверке из Ливерпуля Граймс за последние четыре недели успел устать слушать.
“Вы должны продаваться”, - говорили им потенциальные денежные мешки им с Ричи, и Лестер недоумевал. Он, собственно, и приходил продаваться, без каких-либо иллюзий о том, что на его таланте, как на дойной корове, не будут цедить бабло лишние люди. Только его, почему-то, не покупали со всем его виртуозным исполнением, бархатным голосом, желанием и готовностью становиться легендой. После каждого напоминания о том, что как товар, он неликвиден, Лестер значительно угасал в амбициях и почти готов был смириться с тем, чтобы вернуться в рестораны, а на жизнь начать зарабатывать, к примеру, работой в такси, но рядом в такие моменты всегда вырисовывался Финестра. У сменившего барный фартук на рубашку с распродажи итальяшки язык поразительным образом никогда не уставал трепыхаться во рту и после очередной попытки окучить музыкального воротилу, он принимался втюхивать Лестеру что-то о все еще широкой и полной перспектив магистрали в светлое будущее. Смешиваемый с дерьмом во время общения с продюссерами Граймс, каждый раз зарекался не верить Ричи, и каждый раз велся на одно и то же, стоило им покинуть кабинет. В который раз выслушав, что он не то и делает все не так, Лестер, весь диалог Финестры с Мусти просидевший немым истуканом, зарекся, что в этот раз так не будет.
Ричи был, безусловно хорош, даже в той ахинее, которую нес про завтрашнее выступление в Wah-wah, но в этот раз так было быть не должно. Тем более, что горе-менеджер уже откровенно завирался. Однако, когда потенциальная легенда блюза перестала создавать для беседующих некую форму мебели, он, стушевавшись от внезапного внимания, не придумал ничего более сознательного, как поддержать наглый пиздеж Финестры.
- Будут новые песни, - Лестер убедительно кивнул. Он довникал в цветастые выражения от обоих (начинающего и маститого) дельцов, куда скромнее в речах попрощался с мистером Мусти (впрочем, уже Арчем), согласившемся-таки послушать не юное дарование, и вышел из кабинета со своим менеджером. Магия таланта заговаривать зубы тут не действовала, пелена пала с глаз Лестера, и он буквально схватился за голову.
- Ричи, ты умом ебнулся? Какой Wah-wah? Я без концертов две недели уже и следующий непонятно когда будет, потому что мы шаримся по этим конторам!
[icon]http://sg.uploads.ru/t/gfAKs.jpg[/icon][nick]Richie Finestra[/nick][status]You talk, I do[/status]
— Что? — Нелепо переспросил Ричи, с выражением полного непонимания уставившись на Лестера. Они вышли из восьмиэтажного здания, как будто прислоненного к слепящему высотой Вулворт-билдинг, и застряли на тротуаре в попытке поймать такси. Финестра махнул рукой на вяло тянущуюся пробку в центре: возмущение Граймса ему было непонятно, особенно после долгой, полной бессмыслицы беседы с музыкальным продюсером. Все недоумение отразилось на его лице, когда сорвав с носа солнцезащитные очки, Ричи с южным темпераментом стал тыкать ими в темно-синюю рубаху Лестера. — Выходит, ты это так называешь? Шариться по конторам, да?
Казалось, переговоры, какими бы завуалированными тропами они не были проложены, давались менеджеру с той невообразимой легкостью, понятной только наблюдателю со стороны, далеко не сведущему в дипломатических сложностях всюду умеющего просочиться слизняка. На деле же, Ричи оказался уязвлен не меньше творческой натуры блюз-мэна.
— Я пытаюсь здесь устроить твою сказочную карьеру, Лестер, сделать из тебя настоящую-мать-твою-звезду, и так ты мне помогаешь? Успех не придет к тебе, как разносчик гребанной пиццы, умей заткнуться и подлизать где нужно, это я тебе говорю! Чтобы не пришлось искать где выступить завтра или через год, эти конторы все сделают для тебя сами.
Через каждое слово итальянец давил интонацией, едва ли не плевался в лицо Граймса, перешагнув ту черту личного пространства, после которой путь только в драку. Искренне, в карих глазах негра он видел своего союзника и единомышленника, как за круглым столиком в ресторане после смены за баром, но двухмесячная усталость вырвалась наружу агрессивной жалобой, безотносительно самого Лестера, а всех, кому не хватало слуха и таланта видеть будущее так же ясно, как его видел Финестра. Ему не понравилась собственная вспыльчивость с резким душком дилетантства, лишенная необходимого профессионализма. Менеджер отошел от блюз-мэна и повесил очки за дужку в нагрудный карман - если и Граймс перестанет верить затее, можно прямо с тротуара бодро возвращаться в обслуживающий персонал богом забытых клубов и медленно жалеть о просранных возможностях. Желтое такси лениво наехало на бордюр рядом с менеджером, он открыл дверцу для Лестера, прижав последние крохи недоверия обещанием, ведь обещания всегда особенно удавались Ричи Финестра.
— Я все улажу, ладно? Твоя забота — спеть так, чтобы жирдяя Арча вынесли на носилках из клуба в приступе. Завтра мы подпишем контракт, вот увидишь.
Одно дружеское похлопывание по плечу, от транспортной безысходности вынужденное повиновение, единственная роль все поставить на места: Ричи ехал на огромной скорости прямо в бетонную стену, специально для него возведенную, и каждой частью себя ощущал, что способен разнести ее.
Триста долларов наличными стоило договориться с администратором Wah-Wah о выступлении Никому Неизвестного, пришлось заложить часы. Все на лапу одному человеку, при удачном стечении обстоятельств способного поднять крючок ограждения и выпустить на сцену не того артиста. Сейчас Финестра, наверное, молился всем коммерческим идолам, чтобы заявленный в программе бэнд провалился сквозь землю, может, взялся за руки и дружно отправился в коматоз, но сорвал выступление. Их посадили в коридоре и велели ждать напротив так называемой гримерной, по которому то и дело мигрировали случайные люди, спотыкались и сплевывали в ноги. Все вокруг было похоже на сумеречное, нетрезвое пекло. Натянутый воздух в дыму сигарет давил на мозги, нервная чувствительность близилась к нездоровой и все больше хотелось сбросить куда-то лишнее напряжение, хотя бы на пару часов забыться.
Из гримерной вышла полногрудая девица, соблазнительно задержалась в коридоре напротив искушенного менеджера, подмигнула и кошачьей походкой скрылась в примыкающей кишке коридора. Деньги все еще давили на карман Ричи, а нужный человек все не появлялся.
Отредактировано Victor Frankenstein (07.06.2016 16:05:20)
[icon]http://savepic.su/7263533.jpg[/icon][nick]Lester Grimes[/nick][status]All Blues[/status]Полируя брючной тканью со своей задницы прислоненный к стене жесткий стул, Лестер одной рукой поддерживал прислоненный к колену чехол со Стратокастером. Возле двери гримерки, от которой его отделял от силы метр, и на которую он безотрывно пялился, висела афиша группы, которая сегодня на самом деле была заявлена. Какое-то никогда им ранее не слышимое “Бархатное подполье”, и поскольку эти парни, сами того не зная, были конкурентами Граймса, их название казалось ему идиотским, а музыка, загодя, дерьмовой. Он от всей души желал им полным составом залезть куда-нибудь поглубже в собственное название и не высовываться хотя бы до конца суток. К его большому сожалению, вряд ли бархатные ребята были с ним солидарны, а основная разница между ними и ресторанным рыцарем блюза и гитары все еще заключалась все же в том, что они сегодня выступали, а он - увы, нет.
Время, в которое Ричи должен был магическим образом все изменить, шло, и Лестер начал нервно дрыгать ногой, отбивая пяткой очередной ритм, способный вылиться в такой же очередной шедевр, который, скорее всего, никто бы никогда не услышал. Пожалуй, вчера, когда была возможность, настроение и ситуация, надо было дать Финестре в морду, а не вестись в этот раз на демонстрацию оскорбленных чувств. Серьезно, если бы Лестер не был так занят осмыслением с каждой минутой приближающегося провала, он бы определенно попробовал для себя, наконец, понять, как он, после выхода из продюссерского кабинета, снова проглотил все, что сказал ему его “менеджер”, сел в такси и отправился домой, подбирать, мать его, крышесносный репертуар на грядущее выступление. Однако перспектива не выйти на сцену и превратиться в музыкальной и крутящейся около неё среде Нью-Йорка в человека, который так и не выступил в “Wah-Wah”, печалила Граймса больше, чем он мог злиться на Ричи.
Даже если послать ко всем чертям этого хрена Мусти - музыканту без сцены было нельзя. Легкий мандраж перед выходом, полный контроль над собственным голосом, ясенем корпуса, кленом грифа, тремя синглами и шестью струнами во время выступления и внимающая издаваемому тобой звуку публика - стали для Лестера его наркотиками с первого же выступления. Тогда все прошло не без накладок, он чувствовал, что цепануло и проняло не всех, но бывали у него и совсем хорошие выходы на сцену, даже отличные. А когда не было никаких - Граймс начинал отчаиваться и невольно забывать, зачем ему все это. Потому, даже не ради вынесенного вперед ногами Мусти, Лестеру надо было выступить сегодня ради себя. Пусть без репетиций и настроек, без отладки звука до концерта… Ричи это и просто объяснять не хотелось. При том, что этот белый слышал и чувствовал музыку, как черный, кое-что в ней оставалось для него навсегда закрытым.
- Сколько времени прошло? - Лестер перестал стучать пяткой, посмотрел на Финестру, подождал с секунду пока какая-то фигуристая телочка продефилировала мимо, а потом резко отставил Фендер в сторону, - Понял. Потянем еще немного.
Он поднялся, провернул торчащий снаружи двери ключ в гримерку, нервно, запинаясь пальцами, запихнул его под вытертую полоску ковра на полу и сел обратно. Чувствовал себя Граймс исключительным идиотом, на Ричи потому не смотрел и вообще старался изо всех сил изобразить каменное изваяние, таращась в одну точку перед собой и сжимая пухлые губы. Если бы он был своей матерью, он бы еще начал молиться, пусть и сомневался, что Иисус записался бы в его фанаты после такой подлянки.
[icon]http://sg.uploads.ru/t/gfAKs.jpg[/icon][nick]Richie Finestra[/nick][status]You talk, I do[/status]
В дальнем конце коридора открывалась обтянутая кожзамом дверь, из нее доносился мелкокалиберный гул и уже похожее на шаблонное брынчание прорвавшейся на сцену группы. Атмосфера с той стороны шоу-бизнеса не напоминала идеализированную Ричи фантасмагорию буйного единства, не выворачивала внутренности необьяснимым эмоциональным взрывом. Он смотрел на дверь, как мост от закулисной грязи в поддатливые души, а она выгибалась и отдалялась, дразнящаяся сиськами проститутка за решеткой временной камеры. Такой она, наверное, и была, порядочная мечта — облизывала железные прутья клетки, возбуждала материализованной доступностью и шалила в полной безопасности, насмехаясь. Ради нее Финестра лез в петлю, плотоядно воображая, как уложит ее на стол и отимеет, оказавшись в итоге сценаристом и режиссером своего головокружительного успеха.
Оставаясь приросшим плечом к стене, менеджер ответил на вопрос Лестера, аннулировав уточнение:
— Через десять минут на сцену, — не означало кому, но замыкало в рамки, облюбованные жуликами перед гримеркой. Идея была впрыгнуть до "Бархатного подполья", вместо них завладеть вниманием капризной толпы, чтобы любая попытка выгнать Граймса со сцены выглядела абсурдом и только сосредоточила внимание на нем.
В коридоре какой-то брюхатый пивом гражданин споткнулся о коробки, приставленные к стене и упал на руки, разлив по грязному линолеуму остатки. Ричи надоело ждать, угрюмый вид лица Граймса стоял поперек горла, как и несправедливое обстоятельство ожидающего. В этом клубе никто не знал фамилию Финестра, грубое хамством равнодушие приравнивало обоих к мебельной рухляди, на которую лучше не поднимать глаза, когда блюешь. Тем не менее, обратная сторона повальной безизвестности проказницею подкупала с большей силой и, как по волшебству, возникла случайно, укоренилась, окрепла и взросла.
— Подожди здесь, — уверенная походка знающего толк в собственности увела Ричи в ту же кишку вслед за барышней, бросив неподготовленного к сцене исполнителя на произвол судьбы. В путанном лабиринте узких переходов "staff only", менеджер наткнулся на блондинку с черной подружкой в узком, слава богу неприличном топе, обе курили сигареты в запыленную форточку. Если кто-либо из них представился, Ричи этого не помнил, ограбив на две кокаиновые дорожки прибереженную для взятки сумму. Коридор, по которому менеджер в ином агрегатном состоянии вернулся к Лестеру, стал просторнее, свободнее, мимо топчущиеся мизерные тела не мешали пересекать расстояния. Весь свет, вся наружная окраска ударили в нос Финестра и он, проклятый, сияя изнутри блистал, прокручивая весь земной шарик своими ногами в лакированных туфлях.
Благодарный изобретательности Граймса, Ричи еще какое-то время ругался и смеялся в запертую блюзмэном дверь гримерки, бросался оскорбительными жестами и даже пару раз загнал ногой картоновую коробку в ворота.
— Эй там, в пидорляндии, хочу вас обрадовать — перерыва на подполье не будет. Ваши бархатные ребята не приедут. Сидите здесь, а мы пойдем на сцену. Давай, Лестер. Пора показать им, какую музыку играют Иисусу в божественном мьюзик-холле. Бери гитару.
Их могли заметить и вышвырнуть на улицу в любую минуту, отрезав жирный кусок еще толком не выстроенной репутации. Но думать о криминальном оттенке сложного пути к славе не было времени, Ричи навешивал на себя остатки аппаратуры, подгоняя Лестера вперед по коридору. Вдвоем они слаженно добрались до ближнего закулисья, действуя словно на автомате, тихо и напряженно.
— Лу Рид? — Спросил щуплый оператор в темных очках, не отрывая глаз от планшета с программой.
— Ричи Финестра, Лестер Граймс.
— Наааа-а, нет таких.
— Мы прибыли только сегодня, не успели внести в список.
— Наааа-а, нет таких.
— Значит добавь, - перед глазами оператора материализовалась шариковпя ручка в руке итальянца и, лишенный всяких логичных эмоций, щуплый вписал оба имени между строк программы, сделав две ошибки в фамилии менеджера.
Пустующую сцену освещали два прожектора по бокам, направленных на микрофон. Сквозь лучи медленно садилась искристая пыль в притихших голосах ниже подмостка. Ричи выглянул из-за кулис, разыскивая глазами Арчибальда на задних столиках в какой-нибудь компании таких же продюссеров, как и он сам. Бездумные лица слушателей замерли на полпути к осмыслению, ожидая пока кто-нибудь выйдет к ним, отнимет все бытовое и возвысит над остальными.
— Посмотри на них, Лестер. Прямо сейчас, сегодня мы создаем музыкальный век.
Отредактировано Victor Frankenstein (21.06.2016 16:15:55)
[icon]http://savepic.su/7263533.jpg[/icon][nick]Lester Grimes[/nick][status]All Blues[/status]На анализ внезапно проснувшейся у Ричи кипучей активности у Лестера не оказалось времени. Сначала, морально уставший от необходимости унижаться и терпеть гнилую подноготную престижного клуба, он просто охуел от экспрессии, выплеснутой его менеджером в закрытую дверь, а потом, перехватив за ручку чехол с Фендером, пошел, как ему и велели, на сцену. Не агнцем на заклание и не триумфатором на площадь. Лестер пошел, чтобы играть - делать то, что ему было естественно, и его путь до микрофона был будто бы единственно возможным путем в его жизни. Это Финестра, с энтузиазмом римского легионера расчищавший ему дорогу, мог ругаться и плескать в назойливый персонал “Wah-wah” своим темпераментом. Это сам персонал мог нервно передавать друг другу обновленную программу вечера. У Граймса конкретно в эти секунды все было так, как должно было быть.
Суетливый звукорежиссер протянул ему кабель от усилка, ремень Стратокастера обнял за плечо, зрителей пару секунд помучал высокий фонящий звук, раздавшийся пока штеккер искал разъем. Потом озадаченный конферансье выкрикнул в микрофон, привычное, но каждый раз гревшее душу: “Мистер Лестер Граймс!”, - и Лестер вышел под свет прожекторов.
Люди в зале со сцены выглядели размытыми тенями, за исключением разве что первой пары рядов, но ощущение внимательно взирающей на него толпы, покалывало Граймса адреналином, какой начинает вырабатываться у прыгунов в воду перед толчком с трамплина. Тут все решали первые секунды. Первые аккорды и слова песни определяли, сохранится ли это внимание, или толпа заскучает и отвернется к своим коктейлям и досужей болтовне, выкинув тебя на позицию фона для своего потреблядского существования. И с первой же взятой ноты, Лестер официально заявил всей этой обывательской шушере: “Хуй вам!”
От черного парня с гитарой привычно ожидают минора и сетований на поганую правду жизни, и тут Граймс не стал обманывать ожиданий. Начал с отзывчивого, классического “ми” и, перетекая между тонами и полутонами, принялся рассказывать незатейливую, но прекрасно обрамленную музыкой историю... Вестимо, о женщине. Не важно было, что такой особы в жизни Лестера никогда не существовало - она возникла из придуманного им переплетения нот, и обретала осязаемость и смысл своего существования в короткие пять минут, в нежнейших глиссандо и беспокойных вибратто. Лестер без стыда и совести обнажил эту женщину перед публикой, заставил покрутиться, показав себя со всех сторон, и стянул с нее последнее, выставив самую её суть в ля-минорной импровизации, незатейливой, но пронзительной.
Когда он закончил, ему рукоплескали. Он широко улыбался своими крепкими белыми зубами, которые, как и положено было черным, в софитах делали улыбку лишь более открытой. Он был королем эти мгновения и собирался следующей песней самолично возвести себя если не в божества, то пока в императоры, но где-то в закулисье вырвалось на свободу Бархатное подполье, обман двух заговорщиков был раскрыт, и крепкие руки охранников ухватили Граймса, чтобы увести со сцены. Король был свергнут, и заранее чувствовал, что эти неблагодарные узурпаторы будут его бить. Но беспокоило его пока не это, толкаемый в спину все в те же блевотные коридоры, он нашел глазами Финестру. Эндорфины от пережитого успеха требовали подпитки, самолюбие отчаянно чесалось, а поэтому первыми словами к менеджеру были:
- Эй, Ричи, как я спел?
[icon]http://sg.uploads.ru/t/gfAKs.jpg[/icon][nick]Richie Finestra[/nick][status]You talk, I do[/status]
В мельчайших деталях Финестра запомнил только пухлые пальцы, сжатые в крепкий кулак, направленные аккурат в лицо менеджера. Крупную руку тяжелого вышибалы, с золотым гравированным перстнем квадратной формы и вслед за нею острую боль в нижней челюсти. Нервная страдалица пломба коренного зуба на правой стороне съехала, заныла неимоверно, вымещая здравый смысл из слишком тесной головы Ричи.
Когда бархатный голос Лестера залил набитый слушателями зал, толпа, уставившись на его сутуловатую, по принуждению инструмента рабочую и простяцкую позу, беспрепятственно проводила менеджера к задним столикам, размочить серьезные лица деловых людей. Случалось то, в чем Ричи уверял каждого музыкального продюсера, порог которого успел обтоптать, — музыка мистера Граймса, чистая и всеобъемлющая, просачивалась сквозь застенку депрессии, негодования или злости, любого препятствия закупоренных и запломбированных душ, постреливая в них сквозные дыры — новые органы дыхания.
Не отвлекая внимания от исполнителя, высокая фигура итальянца заявила свое присутствие Арчи с намерением открыть глаза продюсеру, если до сих пор ему как-то удалось остаться слепцом. Ричи на все сто был уверен, что контракт у них в кармане, пожимал руки, пряча самодовольное выражение лица под маской уверенного профессионализма и напускал в глаза великой занятости, расплываясь в обещаниях после концерта одарить вниманием всех желающих. Финестра наконец-то чувствовал медовый вкус успеха, на минутку забыв, каким лукавством они с Лестером запрыгнули на коня фортуны. Напоминанием выступила принципиально глухая охрана "Wah-Wah", утащив императора Граймса с глаз повелительно настроенного менеджера, намеренная реконструировать неприкосновенные портреты заговорщиков.
Вышибалам тоже досталось. Один из них, более облысевший чем другой, заработал трещину переносицы и залил рубашку Финестра вычисляемым объемом сосудистой крови. Каким образом Лестер отвлекал энтузиазм второго, Ричи не замечал до тех пор, пока оба рыцаря правого дела не оказались на тротуаре Нью-Йорка, вдыхая запахи бытового мусора под бордюром в сыром, липком асфальте.
Итальянец смеялся. В мятом виде бежать умасливать Арчибальда, свидетельствовавшего если не крах и падение, то трусливый побег, не хватало вдохновения. Вся печальная анекдотичность легла на Ричи искренним звонким смехом на улице сонного города, он перевернулся на спину и засмеялся, глядя на вывеску закрытого на ночь винилового магазина по соседству; в боку заболело и с кашлем звон смеха превратился в сипловатое хихиканье. В витрине разноцветными бликами разрезало выставленные напоказ пластинки современных идолов. Ричи поднялся на один локоть, хватаясь за примятые ребра, в поисках Граймса.
— Лестер? Где ты? — Блюзмен той же судьбой существовал неподалеку, обнаружив его, Финестра прилег на кирпичную стену магазина и достал из пиджака сигареты. Зажигалка непослушно заработала только с четвертой попытки.
—Ты цел? Вот что скажу, ты спел отлично. — Наконец справившись с куревом, Ричи толкнул пачку Граймсу, — Знаешь, насрать на Арчи. Там был продюсер из RecordPlant и Норман Уитфилд из Motown. Тебя сегодня слышал весь Нью-Йорк, Лестер, и ты спел отлично.
Отредактировано Victor Frankenstein (27.06.2016 11:51:02)
[icon]http://savepic.su/7263533.jpg[/icon][nick]Lester Grimes[/nick][status]All Blues[/status]Во всей заварушке Лестер как-то не столько старался отбиваться, сколько по-мещански прикрывал гитару, как самое дорогое, что у него было. Своя самопожертвенность в защите Фендера, ему казалась поступком едва ли не рыцарским, потому как помимо изрядной доли толчков мясистой лапы в спину, Граймсу неприятно прилетело в глаз. Однако рыцарства секьюрити Wah-wah не понимали, а потому выкинули его вместе с попытавшимся изобразить каратиста Ричи на задворки клуба, в ночь, добавив к фингалу и синякам еще несколько ссадин от асфальта. Гитара чудом уцелела - хоть и осталась гола, что Адам и Ева в момент сотворения. Возвращать чехол Лестеру тут явно никто не собирался, а сам он, по понятным причинам, не горел желанием идти его забирать.
Больше потерь для него в творческом плане не было. Нос не перебили, челюсть не свернули - петь было можно. Уязвленная по идее гордость куда-то забилась и не отсвечивала, то ли тактично прикрытая эйфорией от выступления, то ли затмившись адреналином от жалкого подобия драки, которое они с менеджером устроили прежде чем покинуть клуб. Валяться на асфальте было как-то удивительно легко морально. К тому же Финестра рядом ржал конем, что придавало декорациям переулка дополнительный оттенок сюрреалестичности. Пожарные лестницы, мусорные баки, кирпичная кладка старых Нью-Йоркских домов по бокам, и Ричи, перекатывающийся на бок от боли. Менеджер херов.
Судя по сиплому кашлю, охрана потрепала его сильнее, чем скинутую со сцены звезду. Лестер, проникнувшись к итальяшке какой-то жалостью, как-то нездорово и высоко оценив самоотверженность, с которой тот шел на такие жертвы ради общего дела, совсем забыл, что вообще-то и основным виновником случившегося стал как раз Финестра, с непомерно длинным языком и безумными идеями. Оставив Стратокастер отдыхать рядом, Граймс хмыкнул на наконец-то выслушанную от Ричи похвалу и, в который раз уже, повелся на описанные перспективы, будто бы то, что их выпиздили взашей из клуба и было изначальным планом, и теперь они главные звезды Нью-Йорка, а вовсе не его главные посмешища. Лестер подполз ближе к смакующему сигаретный дым Ричи и со всей серьезностью, которую только могло изобразить наполовину оплывшее лицо, спросил.
- И что, куда сначала? В RecordPlant или Motown?
Впрочем, давить сосредоточенную мину у блюзмена не вышло, равно как и представить себя в Мотауне. Он заржал, потом, как и Финестра, застонал от непередаваемых ощущений, которые принесла натянувшаяся возле подбитого глаза кожа и чуть исправил посыл.
- Ладно, поехали сначала, угощу нас чем покрепче. Этот вечер стоит того, чтобы выпить, - Лестер поднялся, толкнувшись локтями, и протянул руку Ричи, - Кстати, хорошее название для песни, не находишь? “Этот вечер стоит того, чтобы выпить”... И тут резкий переход на высокие ноты...
Вы здесь » Retrocross » Final Cut » The world is yours, baby