Лучше проигрывать со своими, чем оказаться победителем на чужой стороне.
Так писал Файя, один из четырёх мудрецов-дварти, и десять лет назад Падме уповалась чёткими регламентами о не менее чётких границах между правильным и непонятным, между отчётливостью и корыстью. А потом она потерпела громкое фиаско.
Горели ли стыд и сожаление на щёчках, раскрашённых под набуанские персики? Когда-то сенатор приняла на себя вверенную ей роль лидера оппозиции, когда-то позорно сбежала. Комитет Лоялистов оказался декорацией, чуть более бутафорской, нежели сценические произведения искусства Галактической Оперы. Действия их сводились к пустой запутанной говорильне, громкие, высокие слова прятали бездействие, равнодушие и апатию. Сенат тонул во взятках, и Падме уже третий раз предлагали суммы в несколько тысяч кредитов, бонусами — космические станции для обороны Набу, лишь бы сенатор прекратила лезть в оппозицию новейшую.
Капитан Панака гордился не всегда словесной обороной ученицы. Главным вопросом маячило неведение Энакина. Взяточники хоть взяточниками и были, оставались главами дантуинских корпораций по производству огнемётов класса ZX. А армия клонов в огнемётах нуждалась.

Падме в бесполезность войны не верила и теперь, с прояснившимся разумом, могла оценить неизбежность и безвыходность грянувшего несчастья. Республика ждала войны.
Частные военные компании войны ждали. Кредиторы, спонсировавшие проект на Камино, ждали выплат. Война должна была состоятся и шла. Только вот — не в масштабах, определённых канцлером. Война переставала быть войной, война становилась катастрофой, фатальной трещиной в республиканском устрое.
Падме ума не могла приложить, что делать. Нужен был план, нужно было видение будущего — оно было у Бейла Органы, а её покидало давно.

Будь на то воля Амидалы, каждое сражение стратегически разыгрывалось на доске дежарика, и там бы и кончалось. В какой-то момент члены Сената забывали, в чём их призвание — защищать свой народ, а не ввергать его в нищету, нескончаемые страдания и голод. Не отправлять на мясорубку, не превращать в свежайшие отбивные для эвокских общепитов. Но так случалось.
— Магистр, кушайте, прошу вас. Магистр, ну что же вы, — неодобрительно покачав головой, Падме упорно занялась поправлением капюшона и верхнего одеяния робы Кеноби. Несколько одёрнула рукава. — Вам нужно больше кушать. И спать.
Сама Падме давно пропускала завтраки, не успевала на обеды, а по вечерам сил на ужины не оставалось. Призрачная и под стать синтстеклянным небоскрёбам, она готова была рухнуть в любой миг под тяжестью чоммелских одеяний. Сегодня о плечам и спине витиеватыми коконами спадали обсидиановые нити, предупреждая каждый неловкий шаг.
— Война уже идёт давно, магистр. Не прими вы в ней участие, Сенат бы обвинил Орден в бездействии, лишил Праксеума, архива и поддержки. Все мы в равной степени обязаны и дóлжны.
За широким окном во всю стену мелькали носящиеся шаттлы с пиксельными рекламами голодрамы с восходящей звездой-тви'лечкой Шайрой, плакаты агиткампании Падме по отмене налога на брул, 135% скидки на покупку частных коттеджей на кореллианских лунах. Чистое самоубийство, кто мог одобрить подобную инициативу?!
— Вы изучали пособия по стратегии чисских высших военных академий? Примечателен пункт, где некий адмирал Макк'велл'нисс'олу подчёркивает, что «войны нельзя избежать — её можно лишь отсрочить, к выгоде вашего противника». Оби-Ван, многие из моих бывших соратников присоединились к сепаратистам по волеизъявлению, аргументированно, винить их я не могу. И вы не можете.
Бутерброды с рашидом улепётывались в мгновение ока, и Падме нехотя откусила крошечный кусочек самого крошечного ломтика. И поморщилась.
Розоватое корусантское солнце преломлялось и заигрывающе-дразняще облепляло кристаллами полипов сенаторские покои.