Рей смотрит на Эни в упор, крепко стискивая рукоять светового меча. В паре футов от них вскипает лава, огненные брызги падают и с шипением растекаются по скале, искры отражаются в глазах Энакина - еще больше делая их похожими на расплавленное золото. Ни она, ни Эни не отступают ни на шаг, пусть даже рискуя сорваться, если у них под ногами поплывет земля. Где-то там, позади Оби-Ван подхватывает на руки Падме. Кажется она еще жива - Рей чувствует слабое, едва уловимое биение ее сердца даже сейчас.
Она до сих пор не может поверить, что все это происходит на самом деле. В чем она ошиблась? Как могла не заметить опасность для Ордена... для самого Энакина?
Ей никогда не нравился сенатор Палпатин - слишком вежливый, слишком скользкий, и что-то ей подсказывало, что ее чувство было взаимным. Во всяком случае "срочных поручений от Сената" на ее долю выпадало больше, чем на долю других джедаев. Все выглядело так, как будто Палпатин не хотел ее присутствия на Корусанте. И сейчас она понимала, почему.

Рей и Эни вообще мало виделись в последние месяцы - даже если даже не брать в расчет Палпатина, у джедаев-асов были свои заботы, но Эни знал, он не мог не знать, что может ей довериться. Что может связаться с ней, на каком бы краю галактики она ни находилась.
- Я видела, что произошло в храме. - Рей говорит вполголоса, по пути на Мустафар она уже прошла все возможные стадии - от гнева до смирения. В отличие от Оби-Вана, который явно хочет свернуть шею бывшему ученику и притопить в ближайшей огненной речке. Но крики и обвинения уже никому не помогут и никого не  воскресят. - Зачем, Энакин? Это было всего лишь дети. Разве ты не понимаешь, что Палпатин заморочил тебе голову? Да всем нам, если уж быть честными! - ее голос все же взлетает вверх - против воли, и глаза подозрительно увлажняются но жар от лавы тут же высушивает слезы. Мустафар не приемлет слез.
Она сама не знает, кого именно она оплакивает - юнлингов, или мастера Винду, или Эйлу... Или еще десятки, если не сотни джедаев - погибающих один за другим в пустыне, в джунглях, в стенах родных храмов - от выстрелов в спину. У нее такое чувство, что где-то там, далеко одна за другой, гаснут маленькие звездочки чужой Силы.
А может она оплакивает того светловолосого мальчишку, с которым они вместе собирали гоночный кар, с которым засыпали прямо на скалах, заплутав в пустыне и укрывшись изодранным плащом?