«Как это случилось?» - такой неуместный вопрос. Щеку, плечо, бок и бедро холодит. Они прижаты к полу. К холодному, жесткому и скользкому. В помещении почти морозно – от небольшой лужицы крови, расползающейся по полу, тянутся вверх невесомые полупрозрачные нити пара. Лицо всегда кровоточит сильнее. Концентрация алкоголя в крови вызывает желание свернуться калачиком прямо на полу. Заснуть.
«Как это случилось?». Быстро. Больно. Стремительно. Настолько резко, что не было даже шанса испугаться и осознать, что именно происходит. Зато теперь – так много времени, чтобы поразмышлять. Проанализировать события. Но мозг растекается, он не желает ни думать, ни действовать. Не желает отдавать команды телу. Он прокручивает какие-то рваные воспоминания, которые  с трудом сознание собирает в целостную цепочку.
«Надо встать.»
Медленно. Неуверенно. Чувствуя напряжение мышц при перевороте тела. Ощущая, как натягивается все под кожей. Как аккуратно выпрямляются локти, перераспределяется вес тела. Переводится в вертикаль позвоночник. И все в крови. Армитажу кажется, что все. Хотя ее не так уж много накапало. Но она повсюду – капли на полу, неровные мазки на груди и руках. Голова немилосердно болит. Лицо. Нос. Щеки. Вся голова – снаружи и внутри – ком пульсирующей резкой боли.
Он встает. Оглядывается. Собирается с мыслями. Одевает то, что осталось ему: носки, подштанники, топ, сапоги. Перчатки выворачивает, утирая шершавой поверхностью лицо. Аккуратно промакивает, стараясь не размазывать кровь. И соображает, что в таком виде его не должен видеть никто. Ни один офицер. Ни один штурмовик. Ни одна живая душа из тысяч, находящихся на этом Звездном Разрушителе.
Он жмурится. Снова утирает кровь. Жадно втягивает носом, сглатывает. И строит в голове, больной и пьяной, маршрут. Он знает «Добивающий». Все ходы и выходы, все коридоры. Все проходки штурмовиков из патруля. Выстраивает в своей голове долгий переход к своей каюте. И выходит. Он знает, что охрана не вернется, пока где-то по близости бродит Кайло Рен. Проклятый Кайло Рен. Мерзкий Кайло Рен. Кайло Рен, променявший эффективного офицера на мусорщицу.
Армитаж старается не думать об этом. Выскальзывает прочь из пыточной камеры и крадется, как вор, по кромке темноты. Вжав голову в плечи, кругля спину. И стараясь не хлюпать разбитым носом. Тот маршрут, что раньше занимал не больше двадцати минут, растягивается. Он не пользуется турболифтами, он избегает открытых пространств. И гонит от себя любые мысли, которые могли бы отвлечь или развеять сосредоточение на цели. Он подумает об этом позже.
Позже – когда пневмодверь его собственной каюты с лязгом опустится за его спиной. Он скользит прочь от всего. Замирает, вслушиваясь в звуки. Прячась в нишах, пропускает конвои штурмовиков. Идиоты даже не смотрят по сторонам. Эту проблему он решит позже, а сейчас…
Пара шагов до заветной двери. Открыть. Войти. Закрыть.
Хакс выдыхает. Медленно тянет носом воздух, хлюпая и хрипя и жмурится. Надо… надо бы привести себя в порядок. Умыться. Переодеться. Ликвидировать повреждения. Погладить фелинкса. Вернуться к делам.
Хакс открывает глаза, трет их руками и резко выпрямляется. Потому что в своей каюте он не один. Кто-то другой гладит его фелинкса. Он не может позволить себе ни расслабления, ни одиночества. Это выгрызает изнутри. Но Хакс выпрямляется. Отводит плечи назад. Выравнивает руки по швам. Подбородок, залитый кровью, параллелен полу.
Напряжение усиливает кровотечение. Хакс задерживает дыхание в страхе, что гранд-адмирал поймет, что алкоголь имел место быть. И чувствует себя стыдно, как кадет, который подрался на пьянке. Кровь, струясь из носа, огибает губы, устремляется куда-то дальше по шее. И частично – капает на пол. Противные тихие шлепки в тишине.
Хакс силится произнести что-то приветственное, обязывающееся по уставу, но речь его гнусава и почти не различима:
- Пдиведсдвую, гад-адмидал.