Христианство хорошо поработало над этими местами, выдирая куски из земли и неба и переплавляя их по образу своему и подобию, лишая эту землю корней. Святые и блаженные, оставившие пустоты за своими спинами по доброй воле или без нее, не думали возвращаться, хотя тонкие нити, протянутые серебристой росой вдоль рек, дорог и ветвистых корней, все еще едва слышно звенели. Стоило только прислушаться. Ей, язычнице, больно было слышать этот мелодичный перезвон, эхом отдающийся в сердце. Но она рисковала, потихоньку поддевая непрочную оболочку и заглядывая по ту сторону «той стороны», без злого умысла, отвечая только касанием призрачным на прикосновение тени.
Однажды, давным давно, она вышла из страхов и темноты в ночь, едва ли способную истончиться под неверным сиянием неба и всех сфер его, прожила столетие за столетием, следуя за человеческим родом, видела, как народ Партолона ступил на Сен Маг и победил при Маг Ита, видела, как закончилась преисполненная чудесами эра племени Дану и пришло время гойделов. Погружая босые ноги в эту траву, детоубийца дышала наконец полной грудью, высокомерно сдерживая согревающуюся свою кровь, хотя так и тянуло пуститься в пляс, взмыть над равниной, танцуя, поддаться ластящейся подобно котёнку силе, насладиться первозданным изобилием древней земли. Впрочем, колдунья несмотря ни на что была свято уверена в том, что, отказывая себе в фамильярности, жадности и легкомыслии, поступала мудро.
– Судьба тут едва ли при делах, ведьма, – детоубийца приглашающе раскрыла пошире дверцу и выставила чашечки на стол, звякнув их фарфоровыми боками. – Заходи, не стесняйся. Я не пойду против тебя... пока.
Старая знакомая почти совсем не изменилась за последние годы, даже как-то, казалось, слегка помолодела, то ли добротно отоспавшись, то ли надышавшись свежим воздухом туатов. Или все дело в красном, или в шляпке — не стоит слишком уж переоценивать Ремесло и недооценивать банальную силу популярных ярких оттенков и модных аксессуаров. Заглянув в шкафчик с легким интересом, как будто не знала, найдет ли там немного печенья или кексов, или лимонного мармелада, например, старушка выставила угощение к сервизу и обернулась наконец к той, которая выстроила всю свою жизнь на пороге жизни и смерти. Нет-нет, не подумайте, будто Тотенкиндер хоть на секунду выпустила коллегу из зоны видимости, такова жизнь среди обычно довольно-таки кровожадных интриганок — всегда приходится ожидать остро отточенного заклинания в спину, а вовсе не бутылочку винца в роли гостинца. Но вежливость, без нее никуда, не демонстрировать же всю свою осведомленность об отвратительном нраве гостьи, так и весь мир в мешок со змеями превратить недолго.
– Присаживайся. Чаю? Мармелад? Булочку с маслицем? Какого черта ты к нам пожаловала? – Сохраняя на лице исключительно радостную и вежливую улыбку, спросила пожилая леди, словно намереваясь с каждым вопросом вытряхнуть всю вековую пыль вранья из нежданной гостьи.