Казалось бы, чего бояться на Дромунд Каасе тому, кто и так уже идет по тропе в тени, по Темной Стороне Силы? Ему казалось когда-то, что стоит только дальше уходить в тень и углубляться в нехоженые много лет тропы, чтобы притяжение неистребимой второй половины его сущности, ненавидимой части под жалким именем Бена Соло, ослабло и окончательно истаяло, но оказалось вдруг, что именно здесь оно вернулось с новой силой. Чем ближе была планета, средоточие того, к чему он столько лет настойчиво шел, тем больше казалось, что что-то отталкивает его и звездолет обратно в глубины космоса, отводит от сероватых туманов и морей старого сердца старой империи, давно уже лежащей в руинах, и только призраки темной стороны бродят среди древностей мира, которого больше нет. А что есть, хочется спросить себя?
Ответа он не находил.
С новым появлением в его жизни настырной, вездесущей девчонки с Джакку, с обретением проклятых Уз Силы и после всего, что случилось с тех пор, Кайло вообще с трудом находил ответы на вопросы, которые то и дело всплывали откуда-то из недр памяти, что он настойчиво пытался похоронить. Раньше все было как-то проще: своих врагов он знал в лицо и по именам, четко видел перед собой все то, с чем необходимо побороться и справиться любому, кто в сердце носит отпечаток того, чему когда-то служили мерцающие старым призрачным серебром шпили над болотами, выдыхающими туман и смрад, но Дромунд Каас неожиданно оказался к нему немилосерден и жесток, словно не признал своим. В тенях среди кривых деревьев, свисающих до тухлой зеленоватой воды ветвях и лианах, в бесформенных силуэтах древних ситхских построек, которые плыли над дымкой болот, ощущалась тревога, предостережение  - от этих ощущений приходилось отмахиваться, закрываться всеми силами, но планета словно знала лучше, словно видела насквозь.  Возможно, так оно и было. Кайло старался не думать, что именно видели призраки прошлого, тени из теней, что все еще бродят среди давно заброшенных построек, что чуяли в его крови, которая, кажется, в этом месте начинала загустевать и медленнее толкаться по артериям и венам – перехватывало дыхание, как будто дышать приходилось не воздухом, а водой. Это казалось странным, но на планете, полностью лежащей в Тени, что отбрасывает Сила, он все равно ощущал все то, что осталось на свету – даже здесь не получалось укрыться, и казалось, что болотные тени смотрят осуждающе, и их осуждение постпенно перерастает в гнев.
Рану, что оставил меч Рей там, на ледяной поверхности Старкиллера, начинало едва заметно саднить. Призраки темной стороны любят кровь, об этом знают все.
Он не знал, сколько бродил по болотам в поисках Рей. В этот раз Узы не были похожи на дорогу, проложенную яркими вспышками в темноте, все огни горели едва различимо, и пришлось идти почти наугад, выуживая из подсознания эхо чужого движения, голоса и обрывки мыслей, которые на этот раз в руки никак не шли. Столько усилий нужно было прикладывать, что на все прочее не оставалось сил – даже на злость, которая неизменно просыпалась, когда удавалось настичь девчонку на очередной брошенной планете, даже на желание, наконец, ее достать. Призраки метнулись в стороны, когда из болотного тумана выступила темная стена древнего храма, о котором каждый, ступающий на пути Темной стороны, узнает почти сразу. Чего не скажешь о джедаях, от которых все неприглядное и нелицеприятное по старой привычке принято прятать, воспитывая тем самым трусов и подлецов.
Шипение светового меча Кайло услышал прежде, чем увидел Рей и красный луч, разрезавший болотный полумрак. Желтоватое солнце Дромунд Кааса висело на другой стороне гор, что нависали над топями стеной, и туманы плыли в глубоком сумраке, лишенном света и полном голодных взглядов, почуявших близкую драку. Знает ли девчонка, что делает? Едва ли.
- Кто бы мог подумать. Адепт Светлой стороны на Дромунд Каасе, в храме Темной стороны. Не говори мне, что ты здесь случайно. Решила подумать над моим предложением?
Конечно, нет.
Световой луч выскользнул из кристалла, и красного мерцания стало здесь в два раза больше, но в руке ощущалась непривычная тяжесть. Дромунд Каас неприветлив даже к своим.

- А кто тебе сказал, что я собираюсь идти дальше? - он это почти прошипел и в тот момент, кажется, и сам в это верил. Оказалось что не так много нужно, чтобы задуматься о возможности послать к хатту эти Узы, от которых столько проблем, мысли и память, что долбят висок надоедливой, настойчивой болью. Он не задумывался о том, что будет с ним - размышление опасно, опасны сомнения, когда решение уже принято и осталось только выдержать бой на планете, которая из обоих жадно сосала силы. Произошедшее на “Финализаторе” стало последним рубежом, последней каплей в чашу его терпения, которого и без того было уже не так много,  и потерянная рука непривычной пока еще тяжестью тянула меч вниз, к болотистой почве, что взывала к его ярости, злости, обиде. Только сил уже не было ни на то, ни на другое, ни на третье.
Мысль о том, кто лишил его руки на самом деле, билась где-то на периферии сознания. Придет и ее черед.
Когда лайтсейбер чиркнул по плечу Рей, вспышка сиюминутного торжества быстро сменилась ответной болью - после того, что пришлось пережить с рукой, это была царапина, не больнее укуса мошки, которой над болотами Кааса тучи, его беспокоило другое. Тени старой планеты всколыхнулись в болотном сумраке, показалось, что они вдруг обрели плоть и вышли из серой тухлой воды, раскрывая пасти и протягивая сотканные их сумрака руки к ним. Может, всего лишь наваждение - места, подобные этому, горазды на такое.
Удар, красная дуга остается в воздухе, налитом водой и темнотой, он успевает уйти от встречного, и болотная почва вздыбливается шипением, обугливается. В этом ее ошибка - Кайло выбрасывает руку, бьет по лицу и одновременно отражает свой удар в Силе, так, что Рей отлетает прочь, на старые камни древнего храма. Как ни странно, нет ни следа ярости или злости, только сосредоточенность. И боль там, где больно ей.
- Я устал от этих Уз, - его голос спокоен до жути, и эхо чужих эмоций и мыслей на этот раз притуплено не то влиянием этих болот, не то собственым нежеланием ничего ощущать. Все кончено, Лучик, всему на свете положен свой конец. Он крутанул в руке меч, и искуственные суставы и сухожилия отозвались чужеродным, неприятным шелестом металла и нейроволокна.
Шаг, один, другой, пока Рей выбирается из-под завалов старого камня, гнилой трухи и лиан, и остается совсем чуть. Что потом, он даже думать не хочет.

Воздуха не хватало, и он точно знал, что это не из-за горячки боя и не из-за сгустившегося неожиданно воздуха. Что-то давило на ребра и на сердце, которое отчего-то даже не изменило свой ритм почти, не отозвалось никак на неожиданно накатившее осознание, что именно он собирается сделать. Трепещущий свет сейбера выхватывал из темноты лицо Рей, в котором вдруг прорезались знакомые и легко узнаваемые черты — и дрогнула металлическая рука, которая не должна дрожать. Нечеловечески сильные пальцы сжались на рукояти меча, что застонал металл, Кайло стиснул зубы, изо всех сил стараясь не выглядеть растерянным и потерянным — казалось бы, осталось немного, и он будет свободен.
Нужно было закончить это еще на Джакку.
Вообще не должно было быть никакой Джакку, все должно было кончиться там, в Праксеуме.
Настойчивый, неумолкающий шепот вливался в сознание едва различимым набором слов, эхом древних голосов, пойманных в ловушку времени рядом со стенами древнего храма, и Кайло не сразу понял, где среди них собственные мысли, а где говорят с ним надвинувшиеся на них с Рей тени, от которых даже его световой меч начал издавать шипение, искрить.
Нужно было заканчивать это скорее и убираться отсюда, и хатт с тем, вторых, кому он обязан своим очередным увечьем, пусть и роднящим его с лордом Вейдером, но уничижительным для магистра Рен, проигравшего никому не известному пришлецу, явившемуся из ниоткуда спасать его мусорщицу.
Его мусорщицу.
Которую до этого всегда спасал он, единожды бросив в песках на окраине вселенной, словно потом каждый раз возвращал долг за ту свою слабость, по капле, но этого все равно было не достаточно и никогда не будет. Пора от этого освободиться, и от свободы его отделял один взмах руки, одно едва заметное движение.
Надо было закончить тогда, Лучик, прости, что заставил ждать.
У теней, что столпились вокруг них, были, видимо свои планы на них обоих. Когда Рей дернулась и выгнулась навстречу, едва не напоровшись на лезвие меча, он едва успел отдернуть руку и отшатнуться, сделать короткий шаг назад и увидеть, как когтистая лапа тени обхватила голову Рей, дернула назад и утащила в темноту и кучу листьев, нападавших с лиан и руин... а потом Узы Силы взорвались в голове болью, гася сознание.
Кажется, прошло всего несколько секунд, но Кайло ощущал их как несколько часов. Что было хуже всего, не оказалось в руке меча, и нигде рядом его тоже не было, как он ни искал — хотя времени особенно не было. Узы, которые намертво привязали его к Рей, неожиданно как будто потухли, ослабли, и на мгновение он подумал, что все кончено. Без него. Но за спиной Кайло чувствовал шевеление, и по затылку и вдоль позвоночника ползло скользкое ощущение чужеродного присутствия — чуждого и опасного даже для него, хотя, казалось бы, здесь для него все должно быть родным и знакомым.
На Темной стороне нет своих и чужих, особенно там, где все дышит Силой.

Отредактировано Kylo Ren (21.11.2016 02:12:19)

Энакин каждый раз думал, что повидал всякое, и теперь удивить его или испугать будет непросто, и каждый раз ошибался. Планета оказалась еще богаче на сюрпризы, чем свалка на Корусанте и подвалы бывшего императорского дворца вместе взятые. Он даже не увернулся от налетевшего на него Кайло, который, впрочем, и не пытался атаковать – спасался сам. Часть здравого смысла, не пропитанная отравой погружения в темные искусства, подсказывала, что и Энакину стоит поторопиться, но сначала нужно было выручать Рей, и как можно быстрее.
Крик обычной девчонки сменялся хрипом надрывным и потусторонним, будто нечто продиралось прямо через ее голосовые связки. Рей была еще здесь – он чувствовал, но времени оставалось меньше и меньше.
Тени ревниво метнулись ему наперерез, преграждая путь, но большая часть их густым шлейфом унеслась за цепочкой кровавых следов. Энакину казалось, что он нырнул в омут, ледяной и темный, водоворот перед глазами и шум в голове, но вынырнул, хватая Рей и поднимая ее с четверенек. Она судорожно билась у него на руках, пока он заглядывал в потемневшие глаза, выискивая и вызывая того, кто пытался сковать ее волю.
- Убирайся. Это не то тело, что ты ищешь.
Липкий морозец с ее кожи перетекал на его руки. Кисти онемели, резко свело в лопатках и электрическим разрядом прокатилось вдоль позвоночника.
Может, твое?
К болотной сырости прибавился едкий запах дыма, перед внутренним взором на доли секунды все помутилось. Энакин взглянул на тело в руках и не смог сдержать крик.
Эни, мальчик мой…
Шми снова бессильно тянула к нему руку в полосках синяков от веревок. Свежий порез на щеке воспаленно кровоточил, темные глаза блестели от лихорадки – так ярко вспыхивают звезды, прежде чем погаснуть.
На что ты готов, чтобы спасти ее?
Глухой голос доносился откуда-то сверху. Энакин понял, что уже давно стоит на коленях, а над ним возвышается сотканная из ветра и сумрака фигура в темном плаще. Слишком знакомая, она вызывала отторжение и даже отвращение, стоило только остановиться взгляду на бледных переплавленных костях под капюшоном.
«На что угодно, - хотел ответить Энакин, но язык не слушался. Призраки перетекали по плечам холодными цепями, которые не могла разорвать никакая Сила. – Только спасти… их всех».
Уродливое лицо старика, нет, маска, которой он верил… почему?
Энакин вздрогнул, стряхивая наваждение – на руках вместо матери снова лежала Рей. Почти неподвижная.
Он не помнил, как рванулся и бежал к разваленным стенам храма, темнота и боль точно при резкой перегрузке. Энакин почти лежал на земле за безопасной чертой, упираясь ладонями в спутанную траву, и судорожно кашлял, пытаясь вдохнуть. Слепо протянул руку в сторону, коснулся Рей и нашарил пульс, слабый и частый. С трудом поднялся, подошел ближе и заглянул ей в глаза.
Оно ушло.
Охранные знаки по-прежнему работали.
- Рей, ты меня слышишь? – хрипло произнес Энакин. – Ты здесь?

Отвернуться Кайло, конечно, не успел — только поднял голову, как увидел перед глазами кулак Рей, почувствовал удар и мерзкий хруст носовых хрящей, от которого перед глазами потемнело. Эта боль ничто в сравнении с той, к которой он давно уже привык и как-то смирился, но после того, как тени Кааса пропахали в его теле пустоты и ямы, вынули все нутро, слабый, но злой удар Рей показался ему взрывом. Он инстинктивно прижал ладонь к лицу, мешая кровь из носа с кровью из разрезанной ладони, рана на которой уже начинала запекаться — воздуха Кааса жадно хватал ее, слизывал, но тени отчего-то не подходили близко. Взгляд сам упал на знаки на полу, но то, что это охранные знаки, разум подсказал ему не сразу — слух против воли ухватился за разговор над плечом, одно слово из которого заставило напрячься и вздрогнуть.
Эни?..
Кайло вскинул голову, впиваясь взглядом в силуэты Рей и того, кого она называла Эни, и он знал только одно имя, которое так сокращалось. У солнечного сплетения снова расцветала боль, и пелена застилала глаза — Узы все еще связывают их, а теперь, после пытки тенями этой проклятой планеты, ощущения просто рвали на части, мешая думать. Но одну мысль даже они не могли перебить.
— Кто ты такой?
Голос был хриплым и каким-то сдавленным, потому что говорить ему было тяжело. Кайло даже не задавался вопросом, почему они сейчас не торопятся его связать или убить, и не пытался понять, о чем они сейчас говорят. Мысли были только об одном, а страшную догадку от гнал от себя — ведь такого не бывает, если верить рассказам, которыми их настойчиво потчевали в Праксеуме, впрочем... большая их часть потом все равно оказались ложью.
— Убьете?
Он не дождался ответа на первый вопрос, а этот вырвался против воли. Кайло не хотел и не собирался умирать, но ладонь жгло настойчивой болью потревоженной темными духами силы, ощущением гибели, которая здесь везде. Не смерти, гибели.
Их учили, что смерти нет, но это тоже была ложь.