Жизнь Дэймона не стала проще с появлением Патриции, но приятнее – однозначно. Хаотичный характер их встреч был даже на руку: не позволял забыться слишком сильно и допустить, что всё  может быть вот так хорошо всегда. У Хеллстрома по-прежнему была Тёмная душа, он по-прежнему был сыном дьявола, и он знал, не просто предчувствовал, но был уверен – стоит ему в полной мере ощутить себя счастливым, как его отец обязательно заявится. Демоны давным-давно отказались от чего-то конструктивного, в том числе и любви, посвятив всё своё существование уничтожению – людей, своих сородичей, самих себя. То, что Дэймон являлся сыном их главы, не давало ему никаких преимуществ – напротив, он просто перемещался несколько выше в списке приоритетов, был всегда на виду, с одной стороны будучи врагом, а с другой, в извращенном представлении отца – конкурентом. Но Дэймон не собирался просто так сдаваться. Он потянул за ниточки своих оккультных связей, пытаясь обеспечить себе преимущество перед отцом, он старался ещё больше вникнуть в мясорубку адских планов посредством милого в кавычках общения с другими попадающимися ему демонами. Он не хотел просто так смиряться с тем, что казалось неизбежным, и Пэтси – далеко  не последний повлиявший на это человек.
Патриция не могла быть в полной мере частью его мира, да он и не хотел, чтобы она становилась таковой.  Встречи с нею были скорее отдушиной, островами приятного забытья среди океана яда, которым являлось существование Антихриста в отношении адских дел.
Когда Дэймон обнаружил, что в его офис кто-то забрался, лист подозреваемых сузился до одного человека меньше, чем за минуту. Потому что магический щит, охраняющий квартиру, не позволял обычным ворам даже обратить внимание на это помещение, а для воров с магическими способностями представляющий серьезную преграду. Но магия – странная штука, завязанная в том числе и на человеческих эмоциях. Дэймон доверял Триш, и его чары не могли принести ей никакого вреда. Кроме того, всё было на своих местах, но Хеллстром готов был поспорить, что изменения сосредоточены вне его офиса и  ещё покажут себя. Но выпытывать правду у их объекта он не собирался.
Так или иначе, эта тайна станет явной, и скорее всего не позднее сегодняшнего дня. Подойдя к месту встречи в компании зажженной сигареты, Дэймон тут же избавился от оной при виде Патриции.
- И собственноручно создать себе конкурента? Я пас,  – Дэймон по обыкновению лукаво ухмыльнулся, но взгляд его был внимательным и испытующим  - на первый взгляд перед ним была всё та же Патриция, прекрасная как снаружи, так и внутри, а на второй… он ещё не знал наверняка, но предчувствие было совершенно точно не из благостных. Давно стало ясно: если бы ей нужна была помощь с какой-то мелочью, не нужно было действовать тайно, и сейчас, когда она была рядом с ним, все опасения вдруг стали во сто крат сильнее.
- Правда? А я думал, что тебе, должно быть, наскучила моя компания, раз ты заглядывала именно в тот момент, когда меня не было, - Дэймон по инерции поддержал ироничный тон, но оставался серьёзным, как и сама Триш, стараясь не выдавать своего истинного напряжения.
Конечно же, она это сделала это из благих побуждений. Зная её, нельзя подумать иначе. Только вот благими намерениями часто вымощена дорога известно куда, особенно когда для их достижения используется богомерзская ворожба и всё, что с ней связано.
- Так ты расскажешь мне всё о своих мотивах или продолжим и дальше  бродить вокруг да около?  - часть про блуждания была ещё и буквальной, и Дэймон, кивком указав на кафе, направился к нему, легонько придерживая идущую с ним рядом Патрицию рукой за талию. Улица не очень подходит для таких расспросов.
С одной стороны, Дэймон прекрасно осознавал, что Патриция пошла на такое потому, что не оставалось другого варианта: она совершенно точно не из тех жалких созданий, которые думают, что магия – безвозмездный рог изобилия, из которого на них повалятся неземные блага без малейшей угрозы для безопасности их задницы. Осознавал он также, что она должна была выбрать путь магии только как самый крайний. И потому злился. На мироздание, на себя и даже на неё. Потому что он втянул её в это. Потому что она предпочла взвалить это бремя на свои плечи, а не позволить ему сделать это.